Характер Катерины близок к русскому народному характеру. Ее сформировал народный бытовой уклад. Сформировала и вечно текущая, широкая и могучая Волга. Мятежная, полная огня душа Катерины и непреложные для нее законы церковного брака (Ведь я замужем, ведь мне с мужем жить до гробовой доски...) составляют ту неразрешимую трагическую коллизию, которая и приводит ее к гибели. Высокая духовность русской женщины - один из главных источников поэзии в драматургии Островского.

Это только одна сторона вопроса. Островский имеет перед собой преимущественно безобразную и дисгармоническую действительность. Действительность эта противопоказана поэзии и заменой поэзии служит у Островского комическое и юмористическое. Самодуры, темные деспоты и тираны, командующие и подавляющие все живое, изображены комически. Комична их глупость, бестолкозость, невежество. Как ни страшны самодуры, благодаря такому изображению, зритель чувствует свое превосходство над ними, чувствует, что власть их недолговечна и сами они не всесильны. Сквозь смешное порой просвечивает в персонажах Островского нечто человеческое, пускай выступающее в нелепой и дисгармонической форме. Хотите узнать насколько хорошо ваш ребенок знает английский? Пройдите кембриджские экзамены для детей.

Вл. И. Немирович-Данченко писал об одной из особенностей поэтического стиля Островского, которую он назвал художественной идеализацией. Знаменитый режиссер отмечал, что персонажи Островского более интересны и менее ничтожны, чем их оригиналы в жизни. Руководствуясь своим высоким художественным идеалом, Островский создал образы в чертах, во всяком случае, более мягких и деликатных, чем их дает сама жизнь, но зато уже общечеловеческих с отражением в них не временного зла, рано ли, поздно ли преходящего, а торжества свободы над рабством, знания над невежеством

То, что Островский не просто отражает жизнь, а подвергает ее художественной обработке, бесспорно. Его персонажи говорят более ярко и остроумно, чем в жизни, судят о ней более оригинально и метко. Жизнь в пьесах Островского как бы подчеркнута. Комические черты доведены до предела, где начинается водевиль и фарс, но нигде граница не перейдена. Человеческий характер согрет жизненной теплотой и ни на один момент не кажется шаржем.